Немножко высокогорного офтопика

Эта статья о восхождении на самую высокую точку северной Америки была опубликована в прошлогоднем NATIONAL GEOGRAPHIC за май. Аттракцион получился незабываемый, по крайней мере для меня. Вашему вниманию предлагаю авторскую версию Свежо придание а верится с трудом (часть 1)   И как Вы считаете: «Большой ли это грех, ненавидеть и хотеть задушить полумертвого придурка, которому, в течении 48 часов спасаешь жизнь, ценой собственного здоровья и мечты?»    Итак, прелюдия:   Если честно, в этот раз я был абсолютно безразличен к атракциону, на который я подписал себя и своего верного друга. Обычно в предверии подобных ретритов, я поглощал колосальное количество информации , анализировал, и к моменту невозврата, представлял себе с точностью до секунды, что нас ждет и как это будет выглядеть... Может быть виной всему мои «вокруг света за 80 дней», которыми я был поглощен с начала года или ситуация на ближнем востоке, но в этот раз я оказался в аэропорту, в ситуации в которой себя воспринимает первокласник 1го сентября на парадной линейке.   События этого периода развивались бурно, но не интересно для читателя. Помимо перелета через северный полис, который завораживает своими видами и абсолютной девственностью, все наше внимание было сосредоточено на закупках, как нам казалось, необходимого оборудования и общении с местными населением, в лице их ярких представителей - таксистов, каждый второй из которых изучал русскую поэзию и литератуту и бросался фамилиями от Чехова до Пастернака. Анкоридж, в который мы прилетели покорять северную америку, городок без людей и идей. Архитектура переработки эпохи, американский автопром в стиле «fuck the fuel economy» и «я на прошлой недели сбил лося», оружие в каждой будке по продаже хотдогов и доброжелательное, улыбчивое местное население, которое при случае узнав о том куда мы собираемся, всенепременно пытались упасть на колени перед своими новыми сюзеренами. Проведя в скитаниях и жестком джетлэге 2 дня и созвонившись с нашими новым командованием мы отправились в городок с населением в 3000 человек и котом в качестве мэра (не шутка!) под названием Талкитна, для того что бы пройти дневной курс подготовки перед преисподней, которая нас ждала после....    Часть 2. Железные люди атакуют   Начало:  Я всегда считал, что психологическая атака, это что-то вроде клоунады  боксеров перед боем, для нас же этими 2мя днями все выглядело совершенно по другому. Методично, плавно, как японская пытка каплями воды на голову. Для начала знакомства с другими участниками экспедиции: -  Здравствуйте, нас зовут Анжела и Сет, мы из Техаса. По программе 7 вершин мы идем уже 2й год. Денали для нас должна быть 4й вершиной. Так как в начале этого годы мы забежали на Аконкогуа, как раз возвращаясь по дороге с Арктики где в -45 покорили пик Винсона.... Эльбрус, Килиманджаро мы даже Вам упоминать не будем, потому что это не серьезно, как и то, что каждую неделю мы стараемся пробегать марафонскую дистанцию... - Привет. Я Лиам, живу в Лондоне, у меня опыт восхождений очень мал., но я, например, очень плавать люблю! Так люблю, что проплыл недавно Ла-манш, вместе со своими 2мя детьми 17ти и 19 лет... - Ламанш??? Я его проплылвал 4 раза!!! Кстати, меня зовут Бил, я из Калифорнии. Для меня это вообще первая гора, но меня приняли в экспедициию потому что я дважды triple iron man, и очень люблю бегать! Так люблю бегать, что  раз в год пробегаю 215ти километровый марафон bad water На этом знакомство с нашими «коллегами по цеху» закончилось, как и завтрак, за которым все происходило, конкретно застрявший в горле, и мешавший дышать. Да и общаться дальше стало просто небезопасно для своей же психической прочности... Описывать, как нас добивал дневной курс, по вытаскиванию людей с поломаными ногами из трещин, особенностями ампутаций при обморожениях и прочие аспекты «повышения нашей квалификации» я не буду, так как это лишь малая часть, того, что на нас свалилось за эти 2 дня. Это и встреча с рейнджерами: которые умоляли нас всех отказаться от этой затеи демонстрируя цифры статистики вместе с ужасными картинками мертвых тел, обмороженных конечностей в стиле rotten.com. Это и проверка оборудования, в ходе которой выснилось, что нам полагаются одни трусы и носки на неделю, и пачка мокрых салфеток на три. Зато каждому по бутылке для мочи, с которой он должен будет спать  своем спальном мешке, и т.д... Отдельное спасибо надо сказать молодой девочке Даше из Нижнего Новгорода, которую мы встретили на настоящем американском барбекю, куда нас по ошибке пригласили приняв за суровых молчаливых (так как дар речи к вечеру 2го дня тупо пропал) русских альпинюг. Милая, улыбчивая русская женщина, сразу же опознала на моем боевом товарище аксесуар из прошлогоднего Непала, и начала сыпать названиями вершин, самое безобидное из которых было АмаДаблам... А здесь она потому, что уже очень давно хотела, как она выразилась: «забежать» на МакКинли, а тут такой случай удобный! Ведь она как раз неделю назад оказалась в Нью Йорке, для того, что бы пробежать 6-дневный ультрамарафон в 382 мили, и не смотря на то что «она не бегун» она умудрилась занять второе место.... Я в тот момент окончаетльно утратил апетит и смысл своего присутсвия здесь, выкинув свой гамбургер в помойку, что то промямлил «А ты с кем тут?» - «Я? Да нее.. я одна... Соло...» В общем когда нам первый раз сказали: что мы никуда не полетим из-за того, что на леднике закрылось погодное окно, мы радовались, как заболевшие дети, которых родители не пустили в школу.. К сожалению «наша болезнь» прошла очень скоро, и уже следущим утром, мы с трясущимися коленками и расшатаными нервами оказалиcь в 8местном самолете с лыжами, который уносил нас к самым страшным испытаниям в нашей жизни!     Часть 3. Первый круг ада или голубые воротнички   Находясь в состоянии полной смиренности и какого то безразличия, я уткнулся в грязное стекло маленького элюминатора нашего 8 местного пегаса на лыжах. Мутно зеленые плоские ландшафты, потихоньку начали белеть и расти вверх, пока полностью не превратились в фееречиский вечно зимний пейзаж 62 широты. Самолет начало трясти, сильно трясти. Маленькая металлическая коробка, стала проваливаться в такие воздушные ямы, что в тот момент, когда ты набираешь воздуха в легкие, что бы закричать, понимаешь что не можешь заставить работать, сжавшуюся в кулак гортань. Тем не менее, через 40 минут полета и два года моей жизни, почти касаясь крыльями соседних скал, мы не ощущая этого, мягко приземлились на 2200 метровый ледник. Базовый лагерь с его правилами погрузки и разгрузки из самолетов, походил на какую нибудь станцию московского метро в час пик. Так как хорошая погода это редкость, у прилетевших есть примерно 3 минуты на полную выгрузку, а у желающих улететь и того меньше на полную загрузку. Перетащив несметное количество неподъемных рюкзаков и баулов на безопасное расстояние, мы наконец таки нашли возможность оглянуться вокруг. И надо сказать, что именно тогда мне как то посветлело и потеплело внутри.. Вокруг красота, горы, свежайший воздух, светит солнце, температура, несмотря на все запугивания не меньше 10 градусов... Прервал мою медитацию один из наших гидов первый (из 10 000) раз произнеся фразу «Layer! Water! Food! Sunscreen!», ставшую впоследствии что-то вроде мантрой СЕНО-СОЛОМА. Немного освоившись в новых условиях, вся наша команда, приняла решение не остваваться на ночь в базовом лагере, а так как погода шикарная, выдвинуться в Лагерь1, до которого было обещано ходу не более 6-7 часов. Какое то время в у нас заняло эффективное перепаковывание  и распределение наших личных и общих вещей, между рюкзаками и санками, которые полагались каждому. И еще пару часов, на то, что бы вспомнить позавчерашние навыки фиксированиия себя и своих вещей в веревках, в которых мы должны были прожить 3 следующих недели. Потренировавшись ковбойской походкой в снегоступах, мы все почуствовали себя готовыми к приключениям... Почувствовали... Пока не пришлось одеть вновь упакованый рюкзак, и приподнять санки с общим скарбом...   Часто ли Вам приходилось на высоте 2200 метров, в широтах, где и так проблемы с кислородом, по колено в снегу, носить и тянуть груз равный своему весу? Мне нет. Судя по бешено вращающимся зрачкам остальных участников и им тоже... Мать его! Да это шутка? Какой 6-7 часов? Какая гора вообще? Да Вы о чем? Да тут 2 шага сделать нереально.... Увлекшись таким внутренним диалогом, на повышенных тонах, я не успел опомнится, как мы уже вышли на тропу, которая сначала предательски затягивала, уходя вниз и теряя драгоценную высоту. Ощущения от такой прогулки, наверное проще сравнить с прогулкой по шее в ледяной воде против сильного течения горной реки, с пластиковым пакетом на голове. Вот тебе и «гора голубых воротничков», какой ее называют професионалы. Как же я четко вспомнил всех наших шерпов из прошлогодней поездки. Договорившись о графике «1.15 работаем 15минут отдыхаем» я каждые 3 минуты поглядывал на часы, и с нетерпением ждал, что бы кто нибудь из идущих сзади, опять споткнулся о снегоступ или запутался в веревке, для того что бы хоть немного отдышаться. Как прошел первый час я помню очень смутно. Помню только то, что через минут сорок после старта, с погодой начало творится что-то невероятное. Температура минут за 5 упала до какого то неприличного минимума, солнце пропало в принципе, началась буря такой силы, что дышать открытым ртом стало невозможно. В какой то момент, полностью замкнувшись в мыслях о следующем шаге, я услышал команду остановится. Поравняшись со своим верным товарищем, мы даже не перемолвились единым словом, все было понятно: «ЭТО П....Ц» Обычно в горах, в очень сложные моменты, ты ловишь себя на том, что задаешь себе вопрос «А зачем ты здесь? Зачем тебе все это нужно?» Раньше это происходило, как правило, при штурме вершины, когда ты вынужден переступить через себя и сделать следующий шаг. Мотивация в таких моментах понятна, а цель близка – «вершина», до нее может быть час или два или даже десять. Но она будет, ее видно... вот она. За второй час нашего марш броска, в условиях о которых я даже не хочу вспоминать, этот вопрос я задавал себе очень много раз. Слишком много.... Кажется это был 4й перерыв, для которого мы стали сходить с тропы, что бы пропустить идущую сзади группу других несчастных. Борясь с санками которые меня тянули назад и рюкзаком который тянул вниз я оступился... очень не хорошо оступился и провалился почти по пояс правой ногой неистественно ее вывернув благодаря проклятому снегоступу. Испугавшись я быстро выкарабкался, уселся на снег, и ощутил невероятную боль, одновременно с судорогой, которая просто выкручивала мою 4х главую мышцу... подождав несколько минут, я успокоил себя, что это всего лишь судорога, и решив не говорить ничего гидам, поймал на себе недоуменный взгяд своего верного товарища, которому признался, что «как то не очень....» Следущие 40 минут, без преувеличения, были самыми тяжелыми в моей жизни. Шторм усилился, температура упала, так что слезы замерзали прямо на лице, а правая нога была в таком спазме, что я выл в голос, благо ветер не доносил это до окружающих. В какой то момент я потерял способность ходить, и просто упал, без какой либо возможности поднятся или даже перевернуться... Это было очень страшно. Жутчайшая боль, невозможность ходить, и смертельные окружающие усовия, убеждали меня в том, что я отсюда не выберусь. Что происходило дальше я помню через призму холода и боли. Как я понял, меня одели в пуховые штаны и куртку, положили в специальный термомешок, и начали подготовку площадки к незапланированому лагерю, так как идти дальше из-за меня и из-за погоды стало невозможно.... В какой то момент меня перенесли в палатку, и пришли осматривать предавшие меня конечности. То что я увидел я помню очень четко, даже боль отступила от удивленного мозга, минут пять я не мог этому просто поверить... У меня были 2 разные ноги. Левая – моя, человеческая. Правая – не моя и не человеческая. В районе колена торчала шишка похожая на вырваное сухожилие, сбоку ногу трясло и дергало как будто ее бьют сильным током. Я хотел от нее убежать, у меня началась настоящая паника, Я думаю мое сердце этого не выдержало, если бы не верный друг рядом и убойная доза викодина. АУТ.....   Часть 4. Вперед к мечте   Ночка выдалась на удивление спокойная, 3 двойных дозы викодина по действию напоминали общий наркоз. Проснулся я от снегопада в палатке, который как правило начинается под утро, предшествуя ливню. Дело в том, что ночью, когда температура в этих местах падает до 45 градусов, замерзает все. И черт бы с водой и случайно оставленным не в спальном мешке фотоаппаратом. Дыхание! Оно замерзает! И замерзает так, что каждые 30 минут тебе приходится отряхивать сосульки с усов, которые мешают тебе дышать носом, в свою очередь дышать через рот очень холодно, особенно для зубов. В результате дыхание конденсируется на внутренних стенах палатки, замерзает, и через какое-то время начинает падать снег, сравнимый с сильным рождественским снегопадом. А когда и если выходит солнце, снег начинает таять, и начинается дождь, после которого спать уже становится невозможно, так как спальный мешок промокает насквозь... Проснулся я с чистым сознанием младенца, пока черными квантами не начали приходить воспоминания вчерашнего ужаса. В какой то момент мне показалось, что не чувствую свою правую ногу вообще, но прислушавшись к своему организму, несказанно обрадовался тупой боли, и легким автономным подергиваниям своей 4х главой мышцы... После невкусного завтрака и короткого консилиума нашего новоиспеченного руководства я понял, что прихрамывая могу ходить, и что мы будем продолжать, как минимум до Лагеря1, до которого оставалось около 2х часов ходу. То, что происходило дальше, почему то не удивило меня тогда, хотя до сих пор не понимаю, что же именно со мной случилось. В течении всей нашей экспедиции, моя нога находилась в постоянном тонусе и болела на уровне 4 из 10. В очень сложные моменты, почти вертикального подъема боль возрастала до уровня, когда стиснув зубы можно было двигаться дальше. И не смотря на то, что даже сейчас мои 2 ноги абсолютно ассемитричны, такого кошмара, что случился со мной в первый день не повторялось. Полузнающие люди утверждают, что у меня оторвалось или отошло одно из креплений мышцы к кости и я с нетерпением жду встречи с доктором на следующей неделе, для того что бы поставить все точки над i. В любом случае, сейчас я четко воспринимаю это как первый знак, того, что надо было остановится еще тогда.... События следующих 10 дней, я попытаюсь описать одним махом, так как все это время имело цикличный характер. На 3й день ты начинаешь привыкать ко всему: к отсутствию запахов, кроме кратковременного запаха теплой но не горячей еды, на поглощение которой у тебя есть не больше 3 минут, так как она моментально остывает и к постоянно преследующему тебя запаху пота и других человеческих выделений. К полнейшему отсутствию понятий гигиены. К сну в ботинках, так как если с утра ты одеваешь ледяные ботинки – ампутированные обмороженные пальцы ног тебе почти гарантированы. К тому, что в тот же спальный мешок ты запихиваешь почти все свои вещи, так как с утра забытая в палатке одежда просто ломается на куски. К жизни в веревке, несколькими узлами привязанным к своему рюкзаку с санками и другим людям. К работе на износ каждый день. К тому, что в в плохую погоду ночью (а это не просто плохая погода в Вашем понимании) тебе приходится каждые 3 часа вылезать из палатки и раскапывать ее от снега и выстраивать разрушенные ветром стены из ледяных кирпичей. Единственно к чему ты не можешь привыкнуть, это к всепроникающему, абсолютному холоду. Днем, в те дни когда светит солнце, в какой то момент, тебе кажется: неужели? Тепло? Ровно до малейшего дуновения ветерка, который, в мгновение ломая твои кости возвращает тебя в реальность. Многие знают, я достаточно морозоустойчивый человек, мне действительно нравится купаться в ледяной проруби и гулять по часу босиком по снегу. Но ЭТО! Я не могу передать это словами, в нехорошие моменты ты просто постоянно мерзнешь, ты не можешь согреться сутками, ни в спальном мешке, ни при штурме очередной возвышенности, тебя постоянно трясет, ты пытаешься расслабить тело, для того что бы перестать дрожать, ты пытаешься бешено махать руками мельницей, но все тщетно, тебе постоянно холодно! Очень холодно! В какой то из дней, находясь по дороге к 4му лагерю, мы оказались рядом на 15минутном отдыхе с группой из Швецарии. Я разговорился с одним из коллег по несчастью. Оказывается группу русскоязычных альпинистов, с которыми мы позавчера пересеклись несколькими фразами в прошлом лагере, несколько часов назад эвакуировали с почерневшими и распухшими ногами и руками. Не хочу быть голословным, и до конца надеюсь, что это не так, но как правило эвакуируют, только тех кто сам не может физически передвигаться... А если это так, то вертолет летит прямо в больницу, где местные врачи ампутируют уже мертвый кусок тела с закрытыми глазами. До сих пор воспаленная память не может точно зафиксировать день, когда мой товарищ начал жаловаться на постоянную боль в ногах, вызванную мозолями натертыми пластиковыми ботинками. Что такое мозоль, здесь, внизу? Ерунда! Антибактерицидный пластырь невидимка, любой формы на выбор, вот и нету проблемы. Там же наверху в условиях абсолютной кислородной недостаточности, работы на износ по 8-10 часов в день и условиях где литр воды замерзает за час, через неделю эти мозоли стали походить на чревоточащие стигматы из фильма «зловещие мертвецы». Что только не предпринималось; многочисленные консилиумы из гидов и докторов со всех лагерей собирались у нас на кухне (вырытая в снегу огромная яма накрытая тканью) и выдвигая миллион разных гипотез проводили эксперименты над голенями моего друга. Таблетки, бинты, антибиотики, лангеты и десятки разных решений разбивались о скалы условий где человеку нельзя находится и дня. В результате, когда мы все обливаясь потом и кровью добрались до последнего лагеря, синие пятна, начинавшиеся как безобидные мозоли начали чернеть и опухать. Будучи занятыми своими проблемами ног, мы как то пропустили тот момент, когда наш 3й сосед по палатке, тот который любит и бегать больше чем плавать, начал подозрительно захлебываться в своем кашле и всячески утратил концентрацию. На все наши вопросы как он себя чувствует, он отвечал с присущей ему калифорнийской беззаботностью, что все super cool. Сейчас я думаю, что в этом есть и наша вина... Наверное надо было настоять в разговоре с гидами, о более ранней проверке его состояния и не дотягивать ситуацию, когда мы были уже так высоко. В результате на 2й день пребывания в последнем лагере, этот 51 летний дважды тройной айронмэн превратился в трех годовалого ребенка, который завязывал свои шнурки по 15 минут, не мог сам себя кормить и потерял всякую связанность речи. Будучи абсолютно искренним с собой, я не хочу вспоминать его приступы кашля ночью. Когда отекают легкие, жидкость которая там скапливается, при положении лежа занимает почти половину стенок, и человек начинает просто задыхаться от кашля, который через несколько часов переходит в кровавый. И не смотря на то, что вовремя проверив уровень кислорода и другие жизненоважные показатели, которые находились ниже предела выживания Била (так его зовут) посадили на сильнейшие гормоны, 3 суток мы провели в палатке с человеком, который медленно, но верно умирал.     Часть 5. Высокогорный гамбит.   Светило солнце и погода, как никогда, была прекрасной, когда моему товарищу вынесли этот страшный приговор «дальше дороги нет». Черные полу обмороженные дыры на ногах за 72 часа относительного покоя, начали улучшаться, но не настолько, что бы набрать еще хотя бы десять метров высоты, более того, по прежнему оставалось неясно, каким образом мы должны будем преодолеть 16.5 миль до базового лагеря по колено в снегу, с двух кратным утяжелением. Описывать не свою бурю эмоций я не стану, но в тот момент, когда ты стоишь у подножия вершины, переживши все то что пережили мы, и понимаешь, что сломав все кости и порвав все мышцы ты МОЖЕШЬ дойти до вершины, воткнуть ледоруб в мечту, с которой ты спал последние пол года, ради достижения которой буквально гробил свое тело и менял свое сознание, такой вердикт, ломает тебе хребет, выворачивает тебя наружу и из Человека ты превращаешься в кусок, уже невкусно пахнущего фарша. Многие из Вас сейчас подумают; что за бред? Зачем вообще все это? Подумаешь гора? Подумаешь вершина? За то живы остались, и все такое... И наверное это правильно, здесь, внизу, в перерывах между мыслями, почему поганое лето никак не начнется и почему в этом кафе такой медленный wifi? Но там! Там ты другой! Там через 2 дня, останавливая свой внутренний диалог, остаешься только ты и Вершина. И ты ради нее лишаешь себя малейшего понятия о комфорте и подвергаешь себя всем этим страданиям. И вот я стою, около палатки, где осматривают моего товарища, отсутствующим взглядом скользя в бесконечность, поверх облаков, и краем уха, но всем сознанием слышу монолог главного доктора, на которого даже разозлится не получается, так как человек абсолютно прав: «пойдешь выше – потеряешь ноги, пойдешь вниз – вершина здесь будет всегда». Хаос мыслей в голове, после бессонной ночи, вызванной снежной бурей и бесконечными стонами и кашлем нашего 3го соседа по палатке, по началу не может выстроится в логическую цепочку и принять какое то решение для себя: А что мне делать? За исключением, того, что моя нога иногда теперь не моя, я то здоров? И полон сил? И мотивации?  И вот она – Вершина? Но все стало на свои места, когда вернувшись в палатку, я встретится взглядом со своим другом, который в тот момент был буквально раздавлен в лепешку. Мне кажется мы так молча и просидели минут 40, наблюдая в маленькое окно палатки феерическое представление облаков внизу и солнечного затмения (даже тут природа играла с нами). После чего, я так же молча встал, отыскал нашего лидера группы и объявил ему свое решение, и неправильно поняв мой отсутствующий взгляд, главный гид, минут 15 все еще уговаривал меня идти выше... Странное это ощущение, болтаться несколько суток под, уже гнетущей тебя вершиной, понимая, что выше ты не пойдешь. Возвращается раздражение от всепроникающего запаха пота в палатке. Боль в ноге, которую твое сознание заглушало уже пропавшей целью, начинает усиливаться. 2х дневный прием полу теплой, безвкусной пищи становится настоящей мукой, так как происходит вместе с остальными членами команды, которые через какое то время пойдут дальше, а общение с ними сводится в вежливый обмен натянутыми улыбками... В общей сложности мы выкинули из своей жизни около 90 часов проведя их в молчаливой апатии, переодически разрываемой истерическими приступами кашля нашего третьего компаньона, состояние которого стабилизировалось и было чуть выше предела собственного функционирования. Эвакуировать его вертолетом не представлялось никакой возможности, так как погода была такой, какой она редко бывает даже там. Ветер, на который можно прилечь, полное отсутствие видимости и абсолютный холод, оттягивали наш уже долгожданный спуск вниз на неопределенное время. Через 4ро суток, когда эта бешеная стихия зазывающе стихла и пригласила нас к увлекательному ночному путешествию вниз, мы в 3м оказались в связке между 2мя гидами, которые должны были нас сопроводить обратно. Проведя подробнейшее интервью, после лошадиной дозы стероидов нашему железному человеку, который, то ли уже в полубреду то ли на пике действия адреналина каким то образом убедил всех, что он чувствует себя на 75%, мы сухо попрощавшись со всеми двинулись вниз.     Часть 6. Прогулка со смертью    Откровенно говоря, первые 2 часа я оргазмировал от видов, которые в кои-то веки открылись мне в полной красе. Первый раз, за эти 3 недели я мог не воровато оглядываться, а не отрываясь наслаждаться, уходящим в закат солнцем и асболютно фантасмагорическими видами нетронутых гор Аляски... И даже дополнительный вес санок, которых лишили нашего ультрамарафонца и повесили на меня, забылся в этой эйфории. Я четко вспоминаю, что думал и ощущал в этот момент; вот то, ради чего мы и заплатили такую «цену. В какой то момент меня начала тянуть назад веревка. Потом тяжеленные санки, натяжение которых должен регулировать человек идущий сзади начали выбивать меня из под ног. К всеобщему ужасу мы как раз вышли на самый опасный участок пути, имеющий наклон градусов 60 вниз и градусов 70 в бок., в прошлом году там разом сгинули 6 человек. Началась катастрофа. Действие стероидов закончилось. Человек перестал идти сам. И черт с тем что я его постоянно тянул, он начал падать, постоянно падать. Несколько раз нам приходилось специально падать вместе с ним и втыкаться ледорубами в снег, для того, что бы удержать его и всю нашу горе-связку на склоне. Он стал походить на годовалого ребенка, который только что научился ходить. После, дойдя до первой более менее плоской поверхности мы забрали и его рюкзак, распределив вес между собой, но и это было бесполезно... Намеченное время до следующего лагеря, где нам нужно было переодеть кошки в снегоступы и забрать часть оставленного оборудования у нас растянулось в 3 или в 4 раза. Я пребывал в полной уверенности, что дальше мы не пойдем. Идти дальше было просто невозможно. Но гиды, проверив состояние несчастного ужаснулись и  приняли единственное решение, которое могло спасти его жизнь, - двигаться вниз, пока хоть как то он может двигаться, пусть даже ползти, главное это терять высоту, которая уже не медленно его убивала... Надо ли упоминать, что, с наступлением ночи погода опять испортилась, начался жутчайший снегопад и пропала видимость. Следующие шесть часов были похожи на все девять кругов ада, повторяющихся один за другим... Скажу откровенно, мне никогда не приходилось спасать кому то жизнь, более того, я никогда не был так близко, к человеку который вот-вот умрет. Черт с тем что он сам не шел вообще, а просто повис на веревке, которую я тащил, плевать на то, что он каждые пол метра падал и не мог самостоятельно встать на ноги, роняя вместе с ним и меня. Самое страшное был  осознание и близость смерти человека. Он умирал, и понимал это, мы все понимали это. Он стонал и плакал, цепляясь за свою жизнь маленькими шажками и мольбой, что-то передать его близким. Он был уверен, что умрет, он постоянно об этом тихо, в бреду, говорил, так как рыдать он уже не мог - на это не было сил. Часто он затихая падал, и это были самые страшные моменты, в которое мое, уже затуманенное этим ужасом сознание, спокойно говорило мне: «Вот и все..». Но, через какое то время он вставал на колени и захлебываясь в жидкости которая литрами выходила у него из легких и сразу же замерзала на его лице и одежде, продолжал ползти дальше. Мы очень долго не могли остановится, так как находясь на крутых склонах это было опасно для нас всех. Я не помню, когда именно мы оказались на первой плоской поверхности, помню только, то чувство вселенской злости на этого идиота, сидевшего на снегу и что-то мычавшего, который довел себя до этого состояния. Боль в ноге, из-за постоянных падений, вернулась на тот уровень, когда тебе хочется ее отрезать. Спина, из-за постоянного напряжения от тяжеленного рюкзака и от  тела в 100 с лишним килограм, которые мне приходилось тянуть последние 10 часов, болью отдавала в макушку. Задние части голеней, были разбиты в кашу, из-за постоянных ударов проклятых санок. Но я готов был рвать и метать, я был невероятно зол, за то, что этот идиот сделал с собой, со мной, со всеми нами. Первый раз в жизни я был готов убить человека, или точнее то, что от него осталось. Интересная штука сознание, оно само придумывает способы выброса адреналина в критических условиях... Было, кажется 4 часа утра. Снег перестал падать, за то упала температура и поднялся ветер. До базового лагеря оставалось около 4 часов ходу в нормальном темпе и целая вечность в нашем. Гиды приняли решение остаться на короткий 2х часовой отдых. Если честно, в тот момент я подумал, что они давали возможность просто спокойно умереть бедняге. Они были напуганы, очень напуганы, ведь они понимали реальное положение дел, скрывая от нас любые детали, постоянно перешептываясь. А в тот момент, когда я понял что спать эти 2 часа мы будем не в палатках, а просто в одежде и в спальных мешках на улице, причем мы в 2м отдельно от Била, то я понял, что когда мы проснемся его уже не будет в живых... Как это не странно и ужасно, я настолько привык к этой мысли за последнее время, что нисколько не ужаснулся, а просто принял это как факт, ровно за секунду до того как потерял сознание, находясь в спальном мешке, куда я залез в полном обмундировании и железе...     Часть 7. День сурка   Нет, это был не сон. Это была кратковременная кома, забытье, которое длилось 2 секунды и вечность одновременно. Помню это было чуть выше моих сил - вылезти из мешка, и посмотреть в ту сторону, где 2часа назад находилось его хрипящее тело. Но как это ни странно он дышал, лицо, которое за это время превратилось в неликвид музея мадам Тюссо было живое. По прежнему дергались кровавые губы и его тело даже самостоятельно село и начало одевать снегоступы. Как оказалось после, ровно за 5 минут до этого, ему вкололи все запасы то-ли стероидов то-ли адреналина. Следующий наш этап, на мой взгляд, не стоит отдельного описания, так как это был «день сурка». Опять стоны, опять падения, постоянная боль выше всякого понимания. Но все это как то воспринималось по другому то ли из-за погоды, которая стала идеальной, то ли из-за  долгожданных и уже забытых звуков маленьких самолетов с лыжами. Из-за сильного падения нашего уже ржавого человека мы опоздали ровно на 3 минуты, на самолет компании, которая должна была нас увезти обратно в Талкитну. Погода была отличной, и нам клятвенно пообещала «директор ледника», что через три с половиной часа прилетит другой самолет специально за нами и группой измученных сербов, молча сидевших прямо на снегу. Помню я даже обрадовался такому положению дел, так как еле еле стоял на ногах, после перехода в почти 48 часов. Достал коврик и уснул прямо на снегу, греясь на уже не таком опасном солнце. Проснулся я от того, что мне стало холодно, и уже от знакомого ощущения снегопада в лицо. Открыв глаза, я секунд 30 пытался сообразить, что же случилось, и в какой то момент меня ужалила мысль что я все-таки ослеп о чем так много раз нас предупреждали. Видимость, не совру, была сантиметров 50, не больше. Это как смотреть в молоко, в холодное молоко. Ни о каком самолете не могло быть и мысли, сложно было даже разглядеть лица людей, которые сидели с нами рядом. Весь этот день походил на пытку, так как мы молились, ругались и каждую секунду надеялись на, то, что погода хоть как то улучшится. И она улучшалась, ровно на 10 минут, а потом становилась еще хуже. А потом улучшалась и портилась опять и опять и опять... Стоически выдерживая мы в в двоем, долго отказывались ставить палатку на взлетном поле, на которой настаивали наши гиды, и много часов сидели в этом жутчайшем тумане и снегопаде. Мокли, мерзли но сидели, как будто бы поставленная палатка ознаменовала выброшенное белое полотенце на ринг в борьбе с стихией. Гора не хотела нас отпускать, и не отпускала. Ребята, Вы провели со мной замечательных 15 дней, в холоде, поту и антисанитарии! Останьтесь еще! Не хотите? Но все равно останетесь К вечеру мы поставили палатку, по прежнему скрещивая пальцы в мольбе за чудо, которое никак не происходило. Поместив туда нашего уже родного полу-трупа, который все это время находился в забытье и практически не двигался, мокрые и холодные мы сами впали в кому, из которой нас вывел приближающийся рев самолета. Выскочив из палатки, я увидел странную картину: по прежнему стоял туман, похожий на молочный кисель, по прежнему валил липкий и тяжелый снег. Но ровно над началом взлетного поля было окно. Натуральное окно, ровной перпендикулярной формы, через которое просвечивало солнце. Это было просто невероятно, какой то природный феномен, походивший на галюцинацию. И тем не менее, в нем появился маленький самолетик, чей рев мы просто заглушили радостными воплями. Неужели? Наши молитвы были услышаны, и наши призрачные мечты о душе, нормальном туалете и чистой одежде станут реальностью сегодня? ДА! Я уверен, что мы побили рекорд Гинесса на 100 лет вперед по скорости разбора палатки и упаковки собственных вещей. Самолет не успел развернуться и высадить пассажиров, как мы уже стояли в постойке смирно, а мысленно были в горячих ваннах. Каким образом это получилось, я до сих пор не понимаю, но то ли из-за того, что 4 серба начали изображать ранненых инвалидов, требующих срочной госпитализации, то ли это был очередной виток испытаний нашей психики, но «директор аэропорта» посадила их в самолет первыми, что нас задело самую малость, так как мы были в абсолютной уверенности, что самолет воьсмиместный, точно такой же, что привез нас сюда... Самолет оказался не таким. В Самолете было 5 мест, 4 из которых были уже заняты братьями славянами. Оставалось ОДНО место. Передать свои чувства, в тот момент когда мы поняли и молча пошли за жертвенным телом, для того, что бы погрузить его в самолет, я не в силах. Наверное тоже самое чувствует приговоренный к смерти, получая отказ о помиловании. Жить не хотелось. Хотелось умереть, но только не провести еще одну ночь на снегу, в мокрых спальных мешках, в которых мы спали на улице сутки назад. Довести себя до самоубийства, нам не дала группа поляков, которую привез последний самолет. Услышав русскую речь, они подошли познакомится а заодно узнать, как же привязать санки, и правильно одеть страховку. Для неосведомленного читателя приведу аналогию с человеком, который сел играть за стол в шахматы, в полуфинале чемпионата мира, спросив у соперника как ходит конь. Перед нами стояла команда смертников, которые в принципе не понимали где они находятся и что их ждет очень скоро. В перывах между обьяснениями простейших истин, о том как завязывать узлы и одевать снегоступы, я аккуратно, несколько раз пытался выяснить были ли они в горах до этого и какого черта они тут делают. На что самый гордый, и как я понял опытный поляк на ломанном русском, (кстати на английском они не говорили в принципе), заявил, что он лично прошел 4000 тридцатиметровиков в альпах и устремил свой взгляд вперед. Общение дальше не представляло никакого смысла, так как я понял, что отговорить их не получится, да и говорить я больше не мог, так как следующие 3 часа мы смеялись до потери сознания. В тот момент когда они все-таки, обвязались и встали на тропу мы попытались подсчитать вероятность, того что они не пойдут дальше первой трещины. Оба сошлись примерно на 70%, но потом оба же согласились на 95%, так как вся команда вместо тропы пошла по взлетной полосе, которая заканчивалась обрывом. Будучи обложены благим американским матом всех наблюдавших, они все таки обнаружили правильное направление и ушли в никуда. Спали мы как дети, все-таки потеря большой высоты и нагрузка за последние 48 часов дали о себе знать. Разбудила меня самая страшная фраза в мире на тот момент. Проходящая мимо нашей палатки распорядитель базового лагера на вопрос какого то альпинюги, как обстоят дела с полетами сегодня, ответила, что то вроде «не особо» чем убила меня в очередной раз. Но через 15 минут стал слышан звук подлетающего самолета и через какое то время, побив вчерашний рекорд по сбору палатки и личных вещей мы сидели в маленькой летящей железной к